В августе 1914 года жители Пермской губернии жадно читали телеграммы в газетах: русские войска удачно сражались против австрийцев в Галиции и германцев в Восточной Пруссии.
«Львов – город русского происхождения»
Армии Российской империи взяли Львов, Галич, одержали победу под Гумбинненом, вплотную подошли к Кенигсбергу. Вся Россия говорила о подвиге первого георгиевского кавалера Козьмы Крючкова, который, как писал журнал «Искры», сразил в бою 11прусских кавалеристов и получил при этом 16 ран.
Особую радость у жителей столиц и провинциалов вызвало занятие Львова.
Вступление русской армии во Львов, август 1914 года
«Взятый нашими войсками после упорного сопротивления Львов – главный город австрийской области Галиции, – писала газета «Уральская жизнь». – Самое название указывает на русское происхождение его… Заняв Львов и располагая им, как опорной базой, мы можем более уверено продолжать наступление в Австрию».
Палатка походила на шпионский самолет…
На Урале, в глубоком тылу, все было спокойно, но местные жители несколько раз сообщали властям о том, что видели загадочные «аэропланы» – опасались, что это германские самолеты-шпионы.
Впрочем, по выражению газетных репортеров, это были «комические эпизоды» – иностранного слова «фейк» в тогда еще не засоренном англицизмами русском языке не было.
В конце августа газеты рассказали о необычной истории. До сведения управляющего Нижне-Уфалейского завода и местного полицейского урядника дошло, что вблизи от завода у речки Татарки видели аэроплан и возле него людей, снимавших план местности. На общем совете решено было арестовать аэроплан и шпионов. Поспешно собранный вооруженный отряд лесной и полицейской стражи числом в два десятка человек отправился на лошадях к месту обнаружения аэроплана. Уже в сумерках, подъехав с «соблюдением надлежащей осторожности» к месту предполагаемого нахождения летчиков-шпионов и увидев в темноте огни и людей, а также нечто, по мнению членов отряда, напоминавшее аэроплан, члены экспедиции решили окружить становище «под видом охотников». Управитель завода с несколькими всадниками, проезжая мимо «германцев», вели громкий разговор о том, что в этом месте непременно должны быть глухари. Прочие участники отряда образовали полукольцо. Когда управитель с товарищами оказались на другой стороне стоянки «германских шпионов», раздалась громкая команда урядника: «ружья на прицел». Люди, сидевшие у костров, засуетились и стали тушить огонь. Им было предложено немедленно сдаться.
Придя в себя, «задержанные» объяснили, что они – группа геологов, которые проводят здесь научные изыскания.
«Разъяснилось, что сообщившие о виденном аэроплане, приняли за аэроплан палатку геологов, введенные в заблуждение прислоненными к палатке велосипедами, колеса которых они приняли за колеса аэроплана, – сообщали газетчики. – Тушить же огни геологи стали потому, что разведение огня в лесу воспрещено и преследуется, поэтому, воображая себя застигнутыми лесной стражей, рабочие и тушили огни. Кончилось все к общему удовольствию, и управитель пригласил геологов к себе на обед».
Исчезновение главы Перми
Между тем, в Перми «потеряли» городского голову Павла Александровича Рябинина, который, весьма неудачно как раз перед самым началом войны с Германией уехал лечиться в Карлсбад.
Павел Рябинин, городской голова в 1906-1916 годх
«Неизвестно даже, где он находится сейчас, – писали пермские газеты в 20-х числах августа. – Его отсутствие заметно отозвалось на деятельности городского самоуправления в настоящее трудное время. Заместитель городского головы, ездивший в Москву на съезд городских голов, тоже только что вернулся. Уездная земская управа также пока ничем выдающимся не проявила своей инициативы в деле, соответствующем моменту. Зато губернская земская управа успела сделать весьма много. В общем, все общественные организации, как и правительственные, работают усердно. Странно, однако, что до сих пор никто не занялся организацией однодневного сбора в пользу семейств ушедших на войну, как это сделано было в других городах, хотя бы и в том же Екатеринбурге».
Впрочем, г-ну Рябинину удалось благополучно вернуться из Австрии в Пермь к началу сентября, и он первым делом провел чрезвычайное заседание Пермской городской думы, на котором было принято решение «об участии городского самоуправления в Российском общегородском союзе». В думе Перми был отслужен благодарственный молебен по случаю взятия Львова и Галича и «посланы поздравительные телеграммы Верховному Главнокомандующему и генералам Рузскому и Брусилову». Думцы также решили открыть в Перми госпиталь для 500 воинов и обратились с просьбой к пермякам, «имеющим собственные выезды, предоставлять таковые для перевозки с вокзала тяжелораненых».
«Порядочные люди считают меня презренным лакеем»!?
Как гром среди ясного неба жителей губернии поразила новость об отставке крайне популярного губернатора Ивана Францевича Кошко:
И. Ф. Кошко, фото около 1911 года
«Полученное официальное подтверждение циркулировавших некоторое время слухов об уходе в отставку пермского губернатора И. Ф. Кошко, вызвало в городе толки о причинах этой отставки. Даже в памятном отзыве известного члена Думы В. М. Пуришкевича о губернаторах, пермский губернатор был аттестован с отрицательной стороны лишь, как «инородец». Как и другие, он не утверждал иногда выборных и желавших служить в земских и общественных учреждениях, но во всех своих действиях И. Ф. Кошко не забывал о существовании в России законов. Это обстоятельство, как и то, что он всегда был доступен всем, не станут отрицать и враги его».
Предположения, что причиной отставки могло быть чрезмерное усердие губернатора в подавлении Лысьвенского бунта рабочих или конфликт двухлетней давности с депутатом Госдумы трудовиком Константином Петровым (тогда Кошко было «поставлено на вид» министром внутренних дел Александром Макаровым), уже тогда казались несостоятельными.
Депутат Госдумы Петров
Министр внутренних дел Александр Макаров
О наиболее вероятной причине своей отставки (правда, не связывая эту историю с ней напрямую, но как бы давая намек) сам Иван Францевич рассказал в своих мемуарах. В одну из поездок губернатора в Петербург через Пермь проезжал «старец» Григорий Распутин. На вокзале «целителю» устроили тождественную встречу. В газете «Речь» написали, что Распутина с распростертыми объятиями лично встречал губернатор. Кошко, который, как и многие образованные бюрократы, терпеть не мог сибирского «чудотворца», дал опровержение (тогда напечатано оно, кстати, так и не было) и забыл об этом инциденте.
Как вдруг, вспоминал Кошко:
«Через месяца два, должно быть, я был вызван в Петербург принять участие в совещании при Главном управлении по делам местного хозяйства и в свободное время отправился на прием к товарищу министра внутренних дел В. Ф. Джунковскому. Переговорив о делах, я хотел уже откланяться, как Владимир Федорович вдруг мне говорит: «Извините, что я задаю вам этот вопрос, но в Петербурге много говорят по этому поводу и мне хотелось бы знать, правда, как было дело. Верно ли, что вы выезжали, будто бы в Перми на вокзал встречать Распутина?» Такой вопрос поразил меня, как громом. Так, значит, об этом здесь говорят, а, следовательно, порядочные люди считают меня презренным лакеем, способным низкопоклонничать перед каким-то грязным хамом! Я был ужасно удручен таким известием, рассказал Джунковскому, как на самом деле происходило дело, и решил сейчас же послать опровержение в газеты, хотя оно и являлось тогда сильно запоздалым. Для этого я обратился к помощи сотрудника «Нового Времени» Александра Аркадьевича Столыпина (младший брат премьер-министра Петра Столыпина – ред.), и опровержение было напечатано. Опровержение это я сформулировал так: «В газете «Речь» была напечатана корреспонденция из Перми, в которой говорилось, что пермский губернатор И. Ф. Кошко выезжал на вокзал встречать Распутина и вел с ним продолжительную беседу. Это ложь, Распутина я никогда в жизни не видел, никогда с ним сношений не имел, не имею и, надеюсь, не буду иметь. Пермский губернатор Кошко».
Владимир Джунковский
А. А. Столыпин, младший брат П. А. Столыпина
Вполне вероятно, что именно это опровержение вызвало недовольство «старца» и наиболее экзальтированных людей из его окружения. Учитывая возможности Распутина влиять на кадровую политику, скорее всего, именно этот честный поступок и стоил Ивану Францевичу губернаторской должности.
Стипендия имени Кошко
Особенное смятение известие об отставке Кошко вызвало в Екатеринбурге, к нуждам и интересам развития которого губернатор проявлял особенно пристальное внимание.
На «частном совещании» после заседания Екатеринбургской городской думы гласные предлагали устроить торжественное чествование Ивана Кошко. Однако, «поскольку, по сведениям из Перми, он от всякого рода официальных чествований отказался, на совещании управа предлагала наименовать Северную улицу именем Кошко, повесить его портрет в думе, поднести адрес».
Улицу в честь Ивана Францевича Екатеринбургские думцы так и не назвали, зато «выразили сожаление о его уходе с должности» и приняли «предложение учредить на городские средства стипендию имени И. Ф. Кошко в Уральском горном институте».
«Все равно убежим добровольцами»…
С первого месяца «Великой войны», как ее тогда называли, в Пермской губернии оказалось немало желающих поступить в действующую армию добровольцами. Причем, среди желающих отправиться на фронт были и юноши, пока еще не пригодные к военной службе по возрасту. На станции Исеть полицейскими были задержаны два мальчика 11 лет: Модест Битный-Шляхто и Андрей Еремин, бежавшие из Екатеринбурга от родителей. Мальчики рассказали, что они решили ехать к Верховному главнокомандующему, великому князю Николаю Николаевичу, чтобы от него добиться разрешения принять их в армию добровольцами.
«Насколько сознательно было решение мальчиков видно из того, что при них найдены карты с намеченными маршрутами, запас белья, сухарей и прочих необходимых предметов, – рассказывал журналист-очевидец. – Беглецов вернули в Екатеринбург и водворили к родителям. Они заявили, что все равно рано или поздно убегут снова».
Еще один юноша, 14-летний Борис Пьянков бежал от матери, захватив с собой только одно легкое летнее одеяло. Мать беглеца рассказала полицейским, что он «очень интересовался происходящей войной»…
Приезд нового губернатора
Еще 22 августа губернская пресса сообщила, что «новым пермским губернатором назначен член консультации министерства юстиции, действительный статский советник Михаил Александрович Любич-Ярмолович-Лозина-Лозинский». Вечером 4 сентября новоназначенный начальник губернии приехал в Пермь и на другой день вступил в должность. Губернатор принял членов Пермской городской управы, которые «поздравили его превосходительство с благополучным прибытием в губернию и, по русскому обычаю, поднесли ему на серебряном блюде хлеб-соль от имени пермского городского общества»
