В апреле 1917 года ЦК РСДРП(б) направил в Пермь опытного большевика, члена партии с 1909 года, известного в Латвии по прозвищу «Утро», Александра Спундэ. Пермская организация социал-демократов долго не могла размежеваться на умеренных (меньшевиков) и радикалов (ленинцев) и пользовалась слабым влиянием – в отличие,например, от Екатеринбурга. Опытный «товарищ» из Прибалтики, прошедший сибирскую ссылку, должен был укрепить партийные ряды. После февральской революции Пермь кипела митингами и собраниями, но заправляли на них лидеры местных эсеров, кадетов, и меньшевиков.
С будущей женой – в одной колонне
Спундэ взялся за дело и попытался дать бой всем «цицеронам» из конкурирующих партий, выступая за день сразу перед несколькими аудиториями.
«Товарищ Спундэ для сбережения времени, и денег чаще всего с утра приобретал целый каравай хлеба и, держа его подмышкой, путешествовал по митингам, которые устраивали эсеры, меньшевики и кадеты, рьяно сражаясь с их ораторами. Своей газеты у нас не было, наших листовок типографии не печатали, и приходилось поэтому буквально бегать с митинга на митинг, не давая своими выступлениями покоя противнику». Это – фрагмент воспоминаний Анны Кравченко (в 1917 – секретарь Пермского комитета РСДРП (б).
Революционерку и латыша связала искренняя дружба. Они шли рядом на демонстрации против Временного правительства 25 июня 1917 года, а после ее разгона сидели в соседних камерах «каталажки». Осенью Спундэ и Кравченко стали мужем и женой.
«Мечтаю о том, как мы будем вместе»…
Видеться им приходилось редко, общались письмами. Во время октябрьских событий Спундэ находился в Петрограде как делегат и член бюро фракции большевиков II Всероссийского съезда Советов. В начале января 1918 года Спундэ был назначен товарищем комиссара Народного банка РСФСР, с мая 1919 года работал в Москве заместителем главы финансово-экономического отдела ВСНХ. Кравченко в 1917 – 1918 годах занималась делами просвещения и организовывала женское движение в Мотовилихе.
«Я вот только и мечтаю о том, как мы будем жить вместе, и я постараюсь сделать все что можно, чтобы тебе легче работалось, – пишет Кравченко мужу в декабре 1917 года. – Так уж и быть – уступлю тебе часть своих книг и письменный стол, хотя оставляю за собой право отзыва их обратно, если ты обнаружишь свой плохой характер. Согласен?»
«Бросать товарищей в такое время – нехорошо»
Спундэ долго не отвечал, и его жена не знала, что с ним. Вот отрывок из ее письма к нему от 9 января 1918 года: «Милый Саша! У меня окончательно начинает ум за разум заходить. До сих пор от тебя ни одного письма из Петрограда. Послала тебе срочную телеграмму с запросом, а к вечеру принесли твою телеграмму: «Постарайся приехать съезд на Советов. Мой адрес Астория N». Как видишь, № нет, и от какого числа эта телеграмма, тоже неизвестно, видимо очень давнишняя … Хотела было я выехать все же, но тут столкнулась с препятствием в лице земства и рабочих. Когда некоторые из них узнали, что я собираюсь уезжать, мне прямо заявили: бросать нас в такое время нехорошо».
В июне 1918 года Спундэ возвращается в Пермь, работает членом Уральского облсовета и обкома РКП(б). В сентябре его опять вызывают в Москву и дают новое задание: ехать в составе специальной миссии в Вену для заключения перемирия с Австро- Венгрией.
Дан приказ ему на запад, ей – в другую сторону…
В Вене началась революция, и австрийцы отказались принять советских посланцев. Пробыв с января по май 1919 года в Харькове в качестве «представителя советского правительства при солдатском совете 1-го германского армейского корпуса», Спунде возвращается к трудам в ВСНХ, а, после освобождения Урала и Сибири от Колчака, его отправляют «налаживать» Советскую власть в этих, не очень дружелюбных к ней, регионах: в 1919-1920 годах он работал в Челябинске, Омске, Красноярске…
«Анюшка, какая ты порой чудная! Удивляюсь ли я, что ты пишешь о личном в эти дни? – спрашивает Спунде супругу в письме из Москвы от 8 октября 1918 года. – Нет, родная. У меня было, правда, желание знать, как на тебе отразятся развертывающиеся грандиозные события, но это ни в малой степени не могло лишить меня интереса к «личному». Могу ли я не тревожиться за тебя, за Яшу, особенно когда мальчик болен, а следовательно, неизбежно и ты больна и измучена?».
В 1919 году Анну командируют на работу в Омск. Пути их расходятся – и снова общение через письма.
«Уже больше двух недель прошло, милый Саша, после твоего отъезда, и до сих пор нет от тебя никакой весточки, – пишет Кравченко мужу из Омска 22 января 1920 года. – Что ты доехал уже до Красноярска, знаю со слов других (твоя телеграмма с просьбой о деньгах). Я по-прежнему работаю почти целыми днями. За последнее время начала чувствовать себя совсем плохо, и с сегодняшнего дня решила сократить работу до минимума. Это советуют мне сделать и окружающие».
Смерть сына
В конце мая – начале июня 1920 года Александр Петрович посетил семью в Омске. «Вчера я совсем собралась ехать к тебе (дня на два), – пишет Анна мужу 28 июня. – Даже документы уже были оформлены, а сегодня об этой поездке нечего и думать – Алеша совсем плох. Все время после твоего отъезда хворают дети. Это страшное сибирское лето с его острыми переходами прямо изматывает детские тельца. Яша тает с каждым днем, а от маленького остался один только скелетик» И – печальное письмо от 12 августа: «…Смерть Алешеньки как-то отрезвила меня. Потеряв его, я почувствовала с новой силой всю мелочность жизненных невзгод, весь этот эгоизм, которым пропитана наша жизнь и который мешает хорошему. Сначала горе пришибло меня и как-то озлобило, первый раз в жизни я стала даже искать виновных. Но потом все повернулось наоборот. Во-первых, я поняла, что если кто и виновен в смерти моего маленького мальчика, так это я сама, не сумевшая вовремя окружить его теми заботами, какие были нужны, а во-вторых, вообще всю свою неправоту, в частности и по отношению к тебе».
Разлуки и потери: все напрасно?
В начале 1921 года Анна Кравченко приехала в Москву, стала сотрудником Главполитпроствета Наркомпроса РСФСР; редактировала различные издания. «В 1920-ых годах была одной из ближайших соратниц Крупской. С 1943 по 1959 годы работала главным библиотекарем Государственной библиотеки СССР им. Ленина. Александр Спунде был уполномоченным ВЦИК по организации помощи голодающим в Калужской губернии; председателем Вятского губисполкома…С июня 1922 года Спундэ работает управляющим отделением Госбанка в Харькове, с 1924 года он – член Дальневосточного бюро ЦК РКП(б). В 1926—1928 годах – заместитель председателя Правления Государственного Банка СССР, член коллегии Народного комиссариата финансов СССР. В 1931 году – член коллегии Народного комиссариата путей сообщения СССР.
В 1931 году Спундэ ушел на пенсию по состоянию здоровья. В 1937 или 1938 году его исключили из партии по обвинению в «левом коммунизме» и сокрытии недостатков в работе Госбанка, лишили квартиры в Москве. Александр Петрович подрабатывал конторщиком в Кирове, позже – кассиром Коминтерновского отделения банка в Москве.
К концу жизни Спундэ разочаровался в однопартийном «социализме», по сути встав на эсеровские позиции. «Почему большевики, борцы и организаторы дававшего людям исключительный простор Советского государства, – писал он жене в 1943 году, – сначала надломили Советы, передав в 1934 году официальную власть из рук Советов в руки парткомов, а затем конституцией 1936 года совсем убили советскую власть?».
Александр Спундэ умер 19 сентября 1962 в Москве в 70 лет. Анна Кравченко скончалась в 1984 году в возрасте 93 года.
Цитаты из писем Александра Спундэ и Анны Кравченко приводятся по публикации в журнале «Новый мир» (1986 год, №№ 1-2).
