Малоизвестные страницы биографии крупнейшего историка ХХ века, или как забастовка железнодорожников сделала столичного ученого жителем Перми
20 августа 1887 года в Санкт-Петербурге родился Георгий Вернадский, сын знаменитого ученого-естествоиспытателя Владимира Вернадского. Его судьба оказалась тесно связана с Пермской губернией в одни из самых непростых периодов российской истории – революционное лихолетье 1917 – 1918 годов.
От Москвы до Фрайбурга, от Петербурга до Перми
В 1905 году, по совету отца, Георгий поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Когда, из-за бурных событий «первой революции» занятия в вузе временно остановились, молодой Вернадский отправился в университет германского Фрайбурга. Но, уже осенью 1906 года вернулся в Москву, в alma mater, где слушал лекции историков Василия Ключевского, Роберта Виппера, Александра Кизеветтера, Матвея Любавского.
В 1906 году Вернадский стал членом студенческой секции партии кадетов, но активно политикой не занимался. Его полностью поглотила учеба и просветительская работа: в 1908-1910 годах он читал лекции по русской истории в воскресных рабочих школах Москвы и Подмосковья. Впрочем, увлечение любимым делом не помешали ему обустроить личную жизнь: в 1908 году Георгий Владимирович женился на Нине Владимировне Ильинской, которая также увлекалась историей – окончила историко-филологическое отделение Высших женских курсов и, кроме того, занималась музыкой и пением.
По окончании университета в 1910 году, Вернадский был оставлен на кафедре для подготовки магистерской диссертации по истории колонизации Сибири в XVI-XVII столетий. Однако, В 1911 вместе с группой профессоров, в числе которых был и его отец, ушел из Московского университета из-за нарушения университетской автономии.
В 1912 году, вместе с родителями, Георгий Владимирович обосновался в Санкт-Петербурге, где, под руководством Сергея Платонова готовил диссертацию на тему «Русское масонство в царствование Екатерины II». Весной 1914 года стал приват-доцентом столичного университета.
Летом 1917 года, по хлопотам Платонова, Вернадский получил место профессора в Политехническом институте Омска, где открылась кафедра русской истории. Новоиспеченный профессор с супругой отправились в Сибирь. Однако все их планы нарушила забастовка на железной дороге, из-за которой ему пришлось остановиться в Пермской губернии.
«Доехали только до Перми, где нас задержала железнодорожная забастовка, конца которой не предвиделось, – вспоминал впоследствии историк. – Мы остановились в гостинице. Я познакомился с профессорами Пермского университета, которые отнеслись ко мне с большим дружелюбием. Им как раз оказался нужен профессор новой русской истории (древнюю читал Б. Д. Греков), и они предложили мне эту должность. Я, конечно, с радостью согласился, опять-таки оговорив, что на конец октября должен буду съездить в Петербург. Мы легко нашли себе небольшую квартиру и поселились в Перми. В Омск я телеграфировал о случившемся.
В Петербург я поехал один, оставив Нину в Перми налаживать жизнь там. Я приехал дня за два до защиты диссертации. Петербург произвел на меня мрачное впечатление. Все жили в предчувствии надвигающейся катастрофы. Люди боялись ходить по улицам, особенно по вечерам, когда орудовали всякого рода бандиты. Продукты быстро исчезали, Временное правительство было уже совершенно бессильно».
22 октября 1917 года Вернадский защитил магистерскую диссертацию, и, не задерживаясь в столице, возвратился в гостеприимную Пермскую губернию.
Идиллия в кругу светил науки
«Пермь – преддверье Сибири и в смысле природы, – писал ученый. – В Сибирь нам с Ниной не удалось попасть, там по всем рассказам и описаниям природа еще величественнее, но и в Перми мы полюбили могучую северную русскую природу. Полноводная красавица Кама, девственные хвойные темные леса, на полях весной и летом яркие цветы, земляника, в лесах малина, черника, морошка, брусника, грибы – все в изобилии».
При Пермском университете было создано «Общество исторических, философских и социальных знаний», в работе которого участвовали не только профессора, но и городская интеллигенция – учителя гимназий, чиновники, юристы. На заседаниях общества его члены выступали с докладами, часть из которых была напечатана в «Сборнике» общества. В первом сборнике увидели свет две статьи Вернадского: «Императрица Екатерина II и Законодательная Комиссия 1767 – 1768 годов» и «вступительное замечание» к «письму Н. И. Тургенева по крестьянскому вопросу 1859 года».
Первые месяцы пермской жизни четы Вернадских могли показаться им идиллией, – они были обеспечены материально и оказались среди целого «созвездия» ярких и творческих людей, ученых, многие из которых впоследствии стали «светилами» советской и мировой науки. Скучать в Перми Георгию Владимировичу и Нине Владимировне точно не приходилось:
«Многие из профессоров были любители музыки и сами хорошие музыканты. Создали музыкальный кружок, устраивались вечера камерной музыки и пения (Нина иногда выступила и там). Местное пермское общество поразило нас своей культурностью, включая и музыкальной. Был превосходный городской симфонический оркестр. Программы были серьезные и интересные».
Вернадские поселились в трех небольших, но уютных комнатах, которые сдал им служащий Пермского отделения Волжско-Камского банка Николай Вечтомов. Особенным достоинством дома была расположенная в его дворе баня. Квартиросъемщики столовались у хозяев – «в Перми еще было изобилие продуктов и все было сравнительно дешево». Вечерами слушали интересные рассказы хозяина дома, который служил в армии в Санкт-Петербурге во время убийства императора Александра II. Вечтомову довелось быть в составе караула, охранявшего место казни цареубийц. По его словам, охранники «каждую минуту ждали, что нагрянут революционеры с бомбами, чтобы освободить преступников; мы их и боялись и ненавидели. Если бы они сделали попытку напасть на нас, мы бы их всех сразу перебили».
«Переворот обратил меня к церкви»
До января 1918 года политическая жизнь в Перми была вполне «мирной»: большинство в местном совете было у эсеров и меньшевиков, сторонников созыва Учредительного собрания. Выборы в российский парламент прошли 12 ноября, Георгий и Нина Вернадские приняли участие в голосовании:
«Голосовали за кандидатов Партии народной свободы. От Пермской области было выбрано несколько депутатов – кадетов. Большинство получили эсеры. Большевики получили гораздо меньше голосов, чем эсеры, но не меньше чем меньшевики. Такие же результаты дали выборы по всей России. Когда Учредительное Собрание собралось, большевики его, как известно, разогнали.
Это был переломный момент, приведший к гражданской войне. Большевики тогда захватили власть и в Перми. Жизнь сразу резко переменилась. Продукты начали исчезать с рынка. Чека начала развивать свою деятельность»…
В эти беспокойные дни Вернадский заново «открывает» для себя православие:
«В Перми я, можно сказать, вернулся к церкви. Во время моего студенчества в Москве и позже до 1917 года я как-то отошел от религии и церкви, хотя и не сделался атеистом… Нина же выросла в среде религиозных и церковных семей и от церкви не уходила, посещала многие службы, особенно на страстной неделе и на Пасху. Но и ее религиозное чувство стало к 1917 году менее горячо. Вероятно, большевистский переворот обратил меня к церкви и оживил Нинино религиозное чувство».
В «бегах» от губчека
Вернадский описывает Пермь, как «религиозный город». По его словам, глубокое впечатление производили службы, которые проводил архиепископ Андроник (Никольский). Георгий Владимирович, как он рассказывает в своих мемуарах, был среди верующих, собравшихся в ночь ареста владыки «в церкви» (видимо, в кафедральном соборе): «Большевики не решились арестовать Андроника при выходе его из церкви, но арестовали по возвращении его в архиерейский дом». Впрочем, по-видимому, здесь профессор что-то путает: Андроник был арестован в ночь на 16 (по другой версии – на 17) июня 1918 года. Однако в тех же воспоминаниях Вернадский пишет, что на все лето он с супругой уехал из Перми в «деревушку Быковку Пермского уезда», поскольку друзья еще в мае предупредили историка о его возможном аресте. Информация якобы поступила от агента, которого «пермским интеллигентам удалось устроить под видом служащего чека». В конце июля вместо Федора Лукоянова пермскую ЧК возглавил Павел Малков, о котором в советское время писали, как о человеке, который «не злоупотреблял своими большими правами и умело их использовал в борьбе за Советскую власть, против сил внутренней контрреволюции».
Только тогда друзья сообщили Вернадскому в деревенскую глушь, что он «может без риска вернуться на несколько дней в Пермь, а затем на остаток лета уехать куда-либо подальше, например, в Москву, а потом уже вернуться в Пермь к началу занятий в университете».
«Про Пермь напишите мне непременно»…
Вернадские вняли совету и уехали сначала в Москву, а потом – в Киев, где тогда жили родители Георгия Владимировича. В Пермь они не вернулись уже никогда. Вскоре, волей судьбы, Вернадский-младший получил место профессора на кафедре русской истории Таврического университета в Симферополе.
В 1920 году, в белом Крыму, он все-таки «занялся политикой», возглавив, по предложению барона Врангеля, «Отдел печати при гражданском управлении». Здесь Вернадскому довелось рука об руку поработать с уроженцем Перми, сыном знаменитого пермского губернатора – Петром Бернгардовичем Струве, который руководил в «Правительстве Юга России» управлением иностранных дел.
Ну а затем – началась «эмигрантская одиссея» Вернадских. Один за другим менялись города и лица: Константинополь, Прага, Берлин, Вена, Париж…
В 1927 году, получив приглашение Йельского университета, Вернадский переехал за океан. Здесь он написал труды, которые принесли ему всемирную известность – в том числе пятитомную «Историю России», которая осталась незавершенной.
Супруги Вернадские прожили долгую жизнь. Георгий Владимирович скончался в 1973 году, Нина Владимировна – в 1971.
Пермь они не забывали никогда, судя по их мемуарам и письмам.
В 2021 году Вернадский писал в Берлин своему бывшему коллеге по пермскому университету, а ныне эмигранту-издателю Александру Ященко:
«Не слыхали ли вы что-нибудь о Перми, пермском университете и профессорах? Я уехал из Перми осенью 1918 года (был в последнее время профессором Таврического университета в Симферополе), и с тех пор ничего о Перми не слыхал, а очень бы хотелось узнать… Про Пермь напишите мне непременно»…
