Через неделю, 27 июля исполнится 100 лет со дня рождения человека, который четверть века руководил Прикамьем. Бориса Коноплева, председателя Пермского облисполкома, потом первого секретаря обкома КПСС вопреки всем советским канонам пермяки именовали «царь Борис». Не за жадность, но за властность, жёсткий стиль правления, умение держать подчинённых в страхе и в уважении. И за справедливость. И хотя рассказы Бориса Коноплёва-пенсионера очень похожи на хорошие актёрские байки, надо понимать, будучи “в силе”, область он держал железной рукой.
Борис Коноплев родился в городе Бийске на Алтае, куда семья будущего первого секретаря обкома партии попала вместе с отступающими войсками Колчака.
После завершения Гражданской войны семья вернулась в Прикамье. Долго определялись с новым местом жительства. Вначале старались поселиться ближе к родовому хутору, а располагался он у самого Белогорского монастыря. И наконец, решили обосноваться ближе к Перми на станции Мулянка. Там Борис Коноплев и окончил школу, оттуда же в 1935 году отправился покорять мир.
Ехал в город с мыслью стать капитаном, вот как сам Борис Всеволодович вспоминал этот период своей жизни.
«Где-то узнал, что в Перми речное училище и вот у меня была мечта попасть в это речное училище и обязательно учиться на капитана. Вот такая страсть у меня была. Я в деревенской школе предводитель я был, и вот у меня замашки такие – капитаном буду.»
Случайная встреча в поезде сильно подкорректировала планы, попутчик рассказал Коноплеву про авиацию, про то, что в бывшем Алексеевском реальном училище открылся приём на новую специальность, а само училище преобразовано в авиационный техникум. В этот самый техникум он привёл юношу в буквальном смысле почти за руку. Жизнь как бы несла его по заранее построенному плану, и всё, что плану мешало, исправляла без всяких затруднений.
«В метрике то я себе один год прибавил, потому что принимали в техникум только с 16 лет. А мне было ещё 15-ть. Вот мне в школе, и сфабриковали справку, что метрики мои сгорели, так что я с такого-то года я по этой справке до сего времени и живу…»
Начало войны сильно меняет жизнь тихого провинциального города. Из центральной России в Молотов (так тогда называется Пермь) потоком прибывают эвакуированные, с запада на восток идут бесконечные эшелоны с оборудованием. В Молотовскую область эвакуировали более 100 промышленных предприятий. Среди них было немало военных, которые часто размещались на территории уже существовавших в городе заводов. Уже к середине ноября 1941 года более половины предприятий восстановили. В этих условиях случай, вернее, самодурство директора завода имени Сталина Анатолия Солдатова становится точкой отсчёта в карьерном росте Коноплева.
«Я никак не думал быть начальником цеха. Тем более что, цех был полностью эвакуирован из Москвы. Пришло оборудование, люди приехали. Начальник цеха приехал, фамилия его был Хейфец. Это был крупный специалист по литью цветных металлов и сплавов. Я к тому время уже работал в цехе, и немного разбирался в технологическом процессе. Поэтому меня назначили старшим мастером опытного участка. В один из дней меня неожиданно вызвали к директору. Солдатов был мужик такой, кто мог всё перевернуть и любому судьбу изуродовать. Я открыл дверь зашёл в кабинет директора, стою около двери, представился. Солдатов говорит, подписал приказ, ты назначаешься начальником цеха».
Справка: Анатолий Григорьевич Солдатов, деятель советской оборонной промышленности; лауреат Сталинской премии. С апреля 1942 г. возглавил в Молотове завод № 19 имени И. В. Сталина. Руководил внедрением в производство моторов АШ-82, АШ-82Ф, АШ-82ФН, АШ-82В, АШ-73ТК, АШ-62ИР; организовал производство жидкостных ракетных двигателей, твердотопливных ракет, агрегатов автоматики и средств связи на оборонных заводах Перми. С мая 1957 по сентябрь 1960 г. — председатель Совета Народного Хозяйства Молотовского – Пермского административного экономического района.
Как потом выяснилось, прежний начальник цеха на совещании не согласился критикой в свой адрес со стороны Солдатова и посмел возразить. В ответ директор завода вызвал охрану и выставил прибывшего из Москвы специалиста взашей и уволил с работы. Так началась карьера будущего первого секретаря Пермского обкома, которого люди за глаза называли «царь Борис».
Продуктовый десант
В Молотове с продовольствием было туго. Заводчанам, конечно, выдавали карточки, но при этом в обязанности, в том числе начальников цехов входили задачи внимательно наблюдать в столовых за рабочими, чтобы те не прятали выданные на обед блюда в кузовок, чтобы потом подкормить семью. В этих условиях любой дополнительный паёк был большим подарком.
К новому 1943-му году на заводе решили устроить труженикам предприятия маленький подарок и немного подкормить.
«Мне дали мешок денег и говорят, вот давай поезжай, надо где-то купить продукты к Новому году. Дали самолёт БИ-2, десантный вариант, фанерный двухмоторный самолёт. При этом необходимо было так выстроить полёт и рассчитать расстояние, чтоб топлива хватило туда и обратно. Решили в Татарию лететь. Посмотрели карту Татарии. Выбирали место, чтобы оно было подальше от дорог, в глубинке. Взяли денег, на обмен сварили мыло, оно во время войны было в большом дефиците. В инструментальном цехе сделали десяток зажигалок. Полетели. Прибыли на место, сделали круг над селом на бреющем полёте, взбаламутили всех. Фронт-то рядом под Куйбышевым бомбили. Нашли ровное место, приземлились, остановился самолёт прямо около двора последнего дома, почти впритык. Ещё немного, столкнули бы этот двор самолётом и самолёт изуродовали. Ну, прилетели туда. Народу!!! Вся деревня, всё село сбежалось…»
Местное начальство прилёту пермских моторостроителей было не сильно радо. Их приняли за спекулянтов и даже пытались сдать в милицию. Но как потом вспоминал Борис Коноплев, они не растерялись. Кого уговорами, кого с помощью имеющихся на борту запасов спирта склонили на свою сторону и смогли задание выполнить. Обратно в Молотов машина шла с почти полной загрузкой на борту была и свинина, и утятина, и гусятина, в общем, всё, о чём на заводе и мечтать не могли.
«Прилетели в Пермь 30 декабря, вечером. На Фроловский аэродром. Как только приземлились, вышли, все обрадовались, ну, смертники прилетели. Долетели практически на сухом баке. Топливо было почти полностью израсходовано. На обратном пути мы попали в сильный туман. Ориентир один русло Камы по нему пришлось и лететь, повторяя все изгибы реки. Но всё закончилось благополучно. На заводе был большой праздник. А мне за эту спецоперацию гуся дали».
