Бывший социал-демократ и по совместительству сотрудник царской охранки Валерий Лежава (ставший в 1920 году обладателем псевдонима Лежава-Мюрат),чудом избежавший «революционного возмездия» в Перми в 1917 году, был во многих отношениях удивительных человеком. Если искать ему аналог среди персонажей советской литературы – это конечно, Остап Бендер. Сходство в том ,что, как и «сын турецкого подданного», Лежава в 1920-30 годах с охотой брался за работу на самых разных участках «хозяйственного фронта». Притом он не создавал фирм «Рога и копыта» и не пытался рисовать сеятелей, разбрасывающих облигации займа, а добивался успеха в серьезных отраслях экономики, хотя и не без присущего ему авантюризма…
Стоит напомнить, что после своего отъезда из Пермской губернии в конце 1917 года, больше напоминавшего бегство, Лежава-Мюрат успел побывать на фронтах первой мировой и гражданской войн, а в 1920 году короткое время трудился редактором газеты «Известия Киргизского края».
«Родитель» советской калоши
И тут с ним произошло первое удивительное «приключение». В феврале 1922 года был создан Государственный трест резиновой промышленности (Резинотрест). После революции отрасль была в полном упадке: калош на рынке было не достать, а если они и находились у спекулянтов, то по совершенно баснословным ценам. В 1918 году в советскую Россию полностью прекратился ввоз каучука. К 1920 году производство резиновой промышленности страны составляло всего 5% к уровню 1913 года (6 млн. довоенных рублей). В конце февраля 1922 года председателем правления Резинотреста был назначен… Лежава-Мюрат! Непонятно, как бывший провокатор, никак не оправдавший себя перед партией, смог угодить в это кресло. Тем более, что у него не было никакого опыта хозяйственной работы: напомним, что в дореволюционные годы в Перми он работал журналистом. Возможно, назначению поспособствовал старый приятель Лежавы-Мюрата – Николай Крестинский, с октября 1921 года занимавший самый важный тогда для советской России дипломатический пост – полпреда РСФСР в Германии. После договора в Рапалло (Крестинский был одним из главных его «творцов») между СССР и Германией возобновились активные торговые связи. Появилась возможность вновь закупать каучук – поставки пошли в больших объемах. Всего за год под руководством Лежавы-Мюрата заводы Резинотреста (включая знаменитый «Красный треугольник») полностью оправились от кризиса и смогли полностью обеспечивать потребности рынка в резиновых изделиях. Калоши, наконец, перестали быть дефицитом. В создании рекламных плакатов для «фирмы» принимали участие известные художники и поэты – в том числе Владимир Маяковский. Вскоре Резинотрест начал поставки своей продукции за границу, где она пользовалась немалым спросом.
Дипломатический провал
Вероятно, после успеха Лежавы-Мюрата в восстановлении резиновой промышленности, тот же Крестинский решил помочь ему попробовать свои силы на внешнеторговом поприще. Но здесь бывший глава Резинотреста потерпел полное фиаско из-за своей склонности к авантюрам.
Об этой истории интересно рассказывает Георгий Агабеков – советский разведчик, бежавший за границу в 1930-ых годах и написавший в эмиграции мемуары. Обращаясь к событиям 1925 года (Агабеков тогда работал в Афганистане), он вспоминал:
«В это время приехал в Москву из Кабула торгпред Лежава-Мюрат, которому Старк (полпред СССР в Афганистане – ред.) поручил от своего имени сделать доклад Наркоминделе о политическом и экономическом положении Афганистана. В условленный день я пришел в Наркоминдел и застал среди собравшихся Лежаву-Мюрата. Мой доклад касался, главным образом, внутреннего положения Афганистана, и возможностей, которые следует использовать в северо-западной полосе Индии, населенной независимыми племенами. Выступивший после моего доклада Лежава заявил, что, хотя у него имеются директивы Старка с другими установками, он однако, всецело присоединяется ко мне и считает также, что вместе с экономическим завоеванием северного Афганистана необходимо утвердить наше влияние в южном Афганистане. Выступление его впоследствии вызвало колоссальную склоку, в результате которой Лежава после рассмотрения дела в Политбюро ЦК был отставлен от Торгпредства».
Радетель о колымском золоте
Пострадавший за превышение своих полномочий, Лежава, тем не менее «не потерялся». До внешних дел его, правда, больше не допускали, но поручили новую экономически ответственную работу.
В мае 1927 года было создано Всесоюзное акционерное общество «Союззолото»: возглавил его член РСДРП с 1903 года, один из организаторов советской промышленности, Александр Серебровский. В июне 1928 года правление Союззолота назначило Валерия Лежаву-Мюрата руководителем работ по Колымскому краю. Как раз в это время в крае работала Первая Колымская экспедиция. Лежава-Мюрат писал ее участникам: «Страна сколачивает золотой фонд. И если на Колыме, в моей епархии, открылось золото – значит, надо форсировать его добычу… И я форсирую. Привёл к себе Поликарпова (старатель, первооткрыватель колымского золота – ред.), накормил-напоил, предложил по всем законам оформить заявку на имя «Союззолота» и пообещал назначить его старшим горным смотрителем на первый колымский прииск. И вознаграждение за находку золота, и руководящая должность!.. И я от имени «Союззолота» и лично товарища Серебровского прошу вас, товарищ Билибин и товарищ Бертин, проверить её (заявку Поликарпова – ред.) на Колыме…»
Результатом экспедиции стало открытие промышленных золотоносных площадей. В 1929 году годовая добыча чистого золота в Верхне-Колымском приисковом районе достигла 86 килограммов, а в 1930 – превысила 280 кило.
Так что Лежава-Мюрат еще раз проявил себя как хороший хозяйственник. Дальнейшая его биография тоже была связана с освоением северных территорий: в середине 1930-ых он возглавлял Якутское управление Комсеверпути. Но в 1937 году блестящая карьера крупного советского хозяйственника трагически оборвалась. Он был арестован по обвинению «в провокаторской деятельности» и расстрелян в январе 1938 года (в 1991 – реабилитирован прокуратурой СССР).
