Как потомок Рюрика пытался превратить Пожву в российский Детройт
Участник громкой сделки по покупке заводов в Прикамье, фигурант нашумевшего скандала, брат первого председателя Временного правительства Георгия Львова…
Князь Георгий Евгеньевич Львов, фото1919 года
Все это – про князя Сергея Евгеньевича Львова – в начале ХХ века одного из самых известных промышленников Пермской губернии и России.
Князь Сергей Евгеньевич Львов,фотография1890 года
Впрочем, сегодня мало кто знает о перипетиях его удивительной жизни. Он не занимался политикой, предпочитая ей предпринимательство, но событий его долгой и богатой на яркие события биографии, с гаком хватило бы на захватывающий остросюжетный роман.
Скандал с «поддельным» документом
«Сенсационный арест» – под таким заголовком в «Пермских губернских ведомостях» в марте 1915 года была помещена статья о «деле» крупного уральского промышленника.
«В Москве арестован по обвинению в подлоге документов владелец Пожевских заводов князь С. Е. Львов, хорошо известный многим пермякам, – сообщала газета. – Арест такого видного деятеля вызывает много шума и разговоров. Наиболее близкой к истине циркулирует следующая версия этого сенсационного ареста. Князь С. Е. Львов с юных лет близко дружил с довольно богатым, но мало деловитым аристократом А. В. Всеволожским, владельцем Пожевских заводов на реке Каме. Последний вел рассеянный образ жизни и проживал большие суммы. Заводы пришли в упадок. Близкая дружба с князем Львовым, человеком богатым и уравновешенным, давала Всеволожскому возможность занимать у князя крупные суммы по распискам и на слово. Занятые деньги, конечно, проходили прахом, а заводы приходили все в больший и больший упадок. Тогда Всеволожский предложил князю Львову вступить в товарищество, причем взносом князя должны были служить ссуженные Всеволожскому деньги и некоторая наличность. Князь согласился и стал заведовать делом, для чего переехал на заводы. Дела пошли лучше, но Всеволожский продолжал тратить деньги, и долг его князю быстро возрастал.
Дом Всеволожских в поселке Пожевского завода, начало ХХ века
Через несколько лет заводы целиком перешли в руки князя Львова, причем в окончательный расчет князь Львов передал Всеволожскому, помимо некоторой наличной суммы, векселей на 300 000 рублей, с той целью, чтобы Всеволожский не смог сразу истратить всех денег. Долговые отношения между друзьями были довольно сложны, а сроки некоторых заемных писем должны были скоро наступить».
Кузнецы Пожевского завода, фото_1896 года
Чтобы не переделывать заемных документов, приятели составили договор. В этой бумаге говорилось, что Всеволожский признает все свои долги, заемные расписки сохраняют силу. Написали – и забыли. Однако спустя почти 15 лет эта «бумажка» странно аукнулась князю Сергею Евгеньевичу.
«Всеволожский умер, и была назначена опека в лице его брата, – писала 15 марта 1915 года газета «Уральская жизнь». – Опекун предъявил к князю Львову иск на сумму 300 000 рублей по векселям, найденным в письменном столе покойного. На суде Львов объяснил, что векселя эти чисто дружественные и остались у покойного по его, князя, халатности, на самом же деле покойный остался ему должен гораздо большую сумму.
В свою очередь князь Львов предъявил встречный иск к опеке на сумму 317 000 рублей. В основание этого иска и был предъявлен инкриминируемый ныне князю договор. Кабинет судебной экспертизы Московской судебной палаты признал, что текст
договора вписан после подписи, сделанной покойным Всеволожским на чистом листе бумаги»…
«Князь Львов утверждает, что, если бы Всеволожский был жив, они, как джентльмены, легко могли бы урегулировать слои денежные отношения. В общей сложности, по словам князя Львова, он передал другу не менее миллиона рублей» …
В этих статьях, видимо, во многом основанных на слухах, много почти «детективных» неясностей и неточностей. Но, давайте попробуем разобраться в этой «запутанной истории», как говорил доктор Ватсон.
Как купить завод за безналичные «копейки»?
«Мало деловитый аристократ», упустивший из своих рук Пожевские (Пожвинские) заводы – это Александр Всеволодович Всеволожский. Кстати, он был полным тезкой своего знаменитого предка (1793 – 1864), хорошего знакомого Александра Пушкина, любителя театра и литературы и участника литературно-политического общества «Зеленая лампа».
Но вот – однако же, загвоздка: в «сенсационных» публикациях уральских и российских газет утверждалось, что Всеволожский, уступивший в 1900 году свое уральское имение предприимчивому князю Львову, на момент судебных разбирательств, – то есть на весну 1915 года, – скончался. Между тем, Александр Всеволодович умер, в… 1919 году! Во всяком случае, так утверждают многие авторитетные генеалогические форумы и современные исследователи истории горнозаводского Урала. Можно, конечно, рассмеяться, и сказать – уж современникам-то было виднее, умер человек, или нет! Не инсценировал ведь, на самом деле, Всеволожский свою смерть, чтобы получить по векселям причитающиеся ему 300 тыс. рублей! Хотя, – в истории, бывало, всякое. А с датами жизни многих людей, случались порой самые странные ошибки – историкам это хорошо известно. Ну, а для авторов детективных романов – это отличный сюжет для творческой «разработки!»
Конечно, Пожевские заводы князь Львов приобрел не только «за личные долги» своего чересчур расточительного друга. Де-факто Сергей Евгеньевич был официально приглашен управлять имением в Пожве в 1893 году. За 7 лет ему удалось сократить задолженность предприятия, однако, и о больших прибылях, без солидных капиталовложений, нельзя было даже мечтать. Всеволожскому Пожва была не интересна – и 27 ноября 1900 года, в Московской нотариальной конторе, была совершена купчая о продаже заводов князю Львову за 1 млн. 600 тыс. рублей. В эту сумму оценили заводские здания, оборудование и 110 тысяч десятин лесов и земель. Князь Львов, совершая сделку, и впрямь, не доставал из кармана кошелька, набитого крупными купюрами. По условиям купчей, он перевел на свое имя закладную на заводы на 1 млн. 300 тыс. рублей в Нижегородско-Самарском земельном банке, и еще на 300 тыс. рублей выдал Александру Всеволожскому векселя.
Впрочем, многие современники подозревали, что деловитый князь выкупил Пожвинские заводы у прежнего собственника по сильно заниженной цене. По мнению одного из современников, об этом говорит хотя бы тот факт, что впоследствии, за продажу Казанской железной дороге части лесных угодий имения, Львов выручил более двух миллионов рублей наличными.
Хороший адвокат – полдела!
В любом случае, арест князя в Москве в 1915 году по делу о якобы подложной расписке – факт, сомнений не вызывающий.
12 марта 1915 года «Московские ведомости» писали:
«В суде получено известие, что князь С. Е. Львов арестован по постановлению судебного следователя. Против него, как уже известно, возбуждается обвинение в подлоге расписки Всеволожского, на 317 000 рублей. Всеволожский умер, и иск по расписке князем С. Е. Львовым был представлен к оценке над имуществом».
Следствию показалось странным, что Львов, имевший в Москве собственный дом, во время наездов в белокаменную, в нем не останавливался. Тогда следователь по особо важным делам дал распоряжение на его арест, «как уклоняющегося от явки». Защищать Сергея Львова взялся соратник его брата, Георгия, по кадетской партии – известный адвокат Василий Маклаков.
Василий Маклаков, один из лидеров кадетской партии, адвокат Сергея
Возможно, именно благодаря адвокатскому мастерству, под арестом пермский заводчик пробыл недолго. Уже 29 марта 1915 года «Московские ведомости» сообщили, что «князь Львов, арестованный за подлог расписки в 317 000 рублей, освобожден под поручительство в 100 000 рублей».
Подобные «истории», раздувавшиеся прессой, конечно же, несколько портили реноме одного из самых известных промышленников Пермской губернии. Впрочем, серьезного ущерба его репутации они нанести не могли: на Урале князя Сергея Львова знали лично не только многие предприниматели, губернские чиновники, но и простые пермяки, включая рабочих Пожевских заводов. Объяснялось это просто: Сергей Евгеньевич был одним из немногих уральских заводчиков, которые, в буквальном смысле, жили на своих предприятиях, принимали личное участие в управлении производством, занимались благотворительностью, строили больницы и школы.
Предпринимательство было для него не просто любимым делом – призванием. Причем осознал он это, будучи еще совсем молодым человеком.
«Другая, свежая Россия» …
Сергей, родившийся в 1859 году, был одним из четырех сыновей князя Евгения Владимировича Львова, который, несмотря на знатность рода, восходящего к легендарному Рюрику, был человеком небогатым и владел небольшим поместьем Поповка в Тульской губернии. Каждый из братьев оказался талантлив по-своему. По роду занятий они впоследствии получили в кругах столичной аристократии прозвища – «Львов-делец» (Сергей Евгеньевич), «Львов-политик» (Георгий Евгеньевич, глава первого состава Временного правительства), «Львов-художник» (Алексей Евгеньевич, в 1896 – 1917 возглавлявший Московское училище живописи, ваяния и зодчества).
Алексей, Сергей и Георгий Львовы, фото начала ХХ века
Дальняя родственница Львовых, русская аристократка Татьяна Аксакова-Сиверс, вспоминала:
«Сергей Евгеньевич в свои молодые годы, то есть тогда, когда в русском дворянстве появилась тяга к «бизнесу», задался мыслью создать себе состояние. Желая подготовиться к практической деятельности, он пешком исходил всю Францию, изучая сельское хозяйство и промышленную жизнь этой страны. Вернувшись на родину, женился на дочери священника и уехал на Урал в качестве управляющего владениями холостяка Всеволожского. Владения эти включали обширные леса по Каме и Вишере и металлургический завод. Обосновав свою с каждым годом увеличивающуюся семью в центре этих латифундий – поселке Пожва, – он большую часть времени проводил в разъездах и вскоре приобрел репутацию энергичного дельца, которому палец в рот не клади.
В результате этой неутомимой деятельности после смерти Всеволожского (которая произошла, кажется, незадолго до революции) оказалось, что Пожва со всеми ее лесами и заводами принадлежит князю Сергею Евгеньевичу Львову. Это вызвало недовольство наследников и дало пищу для злословия».
Став полноправным собственником Пожвинских заводов, Сергей Львов сумел достаточно быстро вывести их из состояния «застоя».
Деловитостью князя восхищался известный российский экономист Иван Озеров, посетивший Пермскую губернию в 1910 году:
«Князь Львов изобретателен: так, при изготовлении ведер нужна телеграфная проволока (она стоит 2 рубля пуд). Он уже приобрел старую проволоку (брак), и, конечно, это дало ему большое сбережение.
Такой тип предпринимателя нужен теперь Уралу!
Этот титулованный заводовладелец новой формации стремиться опереться в своем производстве на народный спрос. Он изготовляет на своем заводе ведра (до 1 500 тыс. штук), чайники, которые в огромном количестве идут на прииски, сковороды, ухваты, маслобойки, грабли, лопаты. Он изучает рынок через своих «молодцов». На местах у него нет своей торговой организации. Он исходит из верной мысли, что созданием таковой можно нажить себе оппозицию, а лучше пользоваться услугами местных торговцев…
Он понимает, как надо вести торговлю в России. Не так, как ведет ее «Кровля», а за самоварчиком, чтобы он кипел на столе, с колбасой, сардинками, водочкой – надо обниматься с русским купцом. Он с упоением рассказывал про один торговый дом, понявший психологию русского купца и составивший даже альбом карточек своих клиентов.
Когда я слушал его, я видел, как на смену титулованной одряхлевшей России идет другая, свежая Россия, которая не боится запачкать свои белые руки прикосновением к простому деревенскому подойнику. Нет, не только белые руки прикасаются к нему, но и титулованная голова думает над нехитрым предметом деревенского обихода, как сделать его удобнее…
С какой любовью подхватывал он сковородку ухватом, показывая, как ловко, не царапая, берет ее ухват!»
Планы, перечеркнутые «смутой»
Сергей Львов постоянно расширял производство – например, еще до начала Первой мировой, он, на собственные средства восстановил старую домну, построил и запустил мартеновскую печь. В годы войны князь предложил правительству существенно увеличить производство: он полагал ввести в строй еще две доменные печи производительностью 3 млн. пудов «лучшего чугуна» в год. Конечно, для этого нужны были капиталы: Львов просил ссудить ему 3 млн. рублей под залог всего имущества семьи, оценив свое состояние в 8 млн. рублей. Сначала Горный департамент благоволил этим масштабным планам, но годы революционного лихолетья поставили на них крест.
В марте 1917 года Елизавето-Пожевский завод князя Львова встал «за недостатком материалов для выделки железа». Начались волнения рабочих: 11 июня 1917 года Сергей Евгеньевич телеграфировал губернскому комиссару Временного правительства: «На Пожевском заводе крайне ненормальны отношения рабочих к заводоуправлению. Окажите помощь успокоению. Командируйте обследовать положение. Прошу немедленно». Однако, не дождавшись никакой помощи, Сергей Львов 14 июня 1917 года, со всей семьей, – женой Зинаидой Петровной, и шестью детьми уехал из Пожвы. Наверное, он надеялся, что «смута» скоро закончится, и он вернется в ставший родным поселок, вновь займется любимым делом…
Но история распорядилась иначе: в мае 1918 года Пожевские заводы были национализированы.
Несмотря на то, что братья Сергея Евгеньевича, – Георгий и Алексей, – оказались в эмиграции, сам он не пожелал последовать их примеру и покинуть Россию. В 1924 году князя арестовали по обвинению в «контрреволюционной деятельности» и приговорили к ссылке на Урал. Однако вскоре – обвинения сняли и освободили. Вместе с женой бывший заводчик жил под Ленинградом, чтобы иметь возможность общаться с детьми. В 1935 году двух сыновей – Юрия и Сергея Львовых, выслали из Ленинграда в Куйбышев. Родители решили отправиться вслед за ними. В Куйбышеве, 8 июня 1937 года, будучи 77 лет, выдающийся русский предприниматель Сергей Евгеньевич Львов умер от инсульта. Все четверо его сыновей были расстреляны: Владимир – в 1937 году, Сергей и Юрий – в 1938, Евгений – в 1942 году. Княгиня Зинаида Петровна Львова в 1941 году была выслана из Куйбышева в Алтайский край, где она вскоре скончалась в возрасте 74 лет.
