В феврале-марте 1918 года в Перми революционное «воодушевление масс» контрастировало со «старым» невзрачным бытом основной части городских жителей, который еще более усугубился из-за экономической и хозяйственной разрухи.
Нищета на «заборках»
В письме в редакцию «Известий пермского губисполкома» читатель, «рабочий Коробов» описывает картину, увиденную в рабочих кварталах Мотовилихи:
«Случайно был на верхней дровяной площади, в доме для солдат, работающих на заводе. Отворив двери, я увидел коридор, посреди которого стоит печь с плитой, а на плите много чайников, чугунков, горшков и корчаг. Печь топится должно быть без перерыва, потому что около нее лежит много дров. По обоим сторонам коридора заборки (перегородки, отделяющие одну часть дома от другой – ред.), а на них висят множество разных предметов…решета, сита, квашенки, коромысла, чайники, умывальники, бутылки, галоши, мешки, лестницы. Там же и люди сидят. А сколько еще тараканов, которые заполнили все щели в заборках, и суетливо бегают и вверх и вниз».
Автор призывает рабочих «поддерживать рабоче-крестьянское правительство, при котором мы будем сильны и сможем улучшить свой быт». В Перми это случится не скоро: жилья не хватает. «Уплотнение» домовладельцев улучшило жилищные условия для незначительной части пермского «пролетариата». Хотя пермские большевики проводили муниципализацию жилья с завидным рвением. С мая 1918 года, как пишет летописец Перми Владимир Трапезников, городская «буржуазия выселяется на окраины города», хотя декрет ВЦИК об отмене частной собственности на недвижимость в городах последовал 20 августа.
Газеты закрывают, зато в театре – митинги, а в цирке – новшества для дам
Большевики продолжали укреплять свою власть в Перми. В начале марта объявляется о закрытии газеты правых эсеров «Социалист-революционер». 3 марта в пермском городском театре прошел митинг, с участием более тысячи человек, «по вопросу о создании Красной Армии и о текущем моменте». Участники собрания критиковали «империалистическую клику с кастовым офицерством и обнаглевшими «юнкерами» Германии, поднявшими свой меч на русскую революцию».
«Мы, граждане Перми, перед лицом всего мира заявляем этим насильникам и их продажным наймитам, что встанем под великое знамя Красной Армии и умрем, если понадобится, за идеалы международной социалистической революции» – говорилось в резолюции митинга.
В пермском цирке Коромыслова, вводится бесплатный вход для дам. В рекламных афишах сообщается, что «каждый мужчина, взявший билет на места или галерею, имеет право провести с собой одну даму бесплатно, или же две дамы входят по одному билету».
Атака на земства
Советская власть призывает к роспуску земств. В местных «Известиях» появилась статья председателя Пермского губисполкома Владимира Сорокина, в которой он пишет:
«Местные Советы обладают самой широкой автономией. Они являются настоящими органами самоуправления трудовых народных масс. Земства и городские самоуправления становятся излишними. И распускать их приходится не за их контрреволюционность (хотя во многих случаях налицо и служит тогда лишним доводом за роспуск), а просто за их бесполезностью. Известны случаи, когда большевистские Советы распускали большевистские же земства. Вред, заключающийся в параллельном существовании Советов и земств, прежде всего – экономический и организационный, а не политический».
Пермское земство было слишком популярно, поэтому распустить земские учреждения большевики «единым махом» не осмелились. В начале марта областной Совет распустил, «за контрреволюционную деятельность», губернское земское собрание. Затем было объявлено, что «с 7-го марта сего года все руководство земскими делами в Пермской губернии перешло в ведение Пермского Губернского Исполнительного Комитета Советов Раб., Солд., и Кр. Депутатов». На местах часть уездных и волостных земств продолжали работать до апреля. Активизировать разгон местного самоуправления новые власти решили, устранив «буржуазную» пермскую гордуму.
13 марта большевистский исполком пермского горсовета постановил:
«Пермскую городскую Думу распустить и все городское хозяйство взять в руки Совета. Всем служащим оставаться на своих местах. Заведующие отделами должны впредь до сдачи дел соответствующим секциям Совета, под страхом самых строгих репрессий, продолжать ведение дела».
Роспуск органов местного самоуправления прошел мирно: земцы и думцы сопротивления вооруженным красногвардейцам не оказали. Исключения были. В Чердынском крае сопротивление земской «белой дружины» было подавлено с помощью «летучего отряда» лысьвенских красногвардейцев.
В Соликамске вооруженное давление со стороны Совета позволило отстранить от власти гордуму. Члены Пермской городской Думы в стрельбе замечены не были, но приняли резолюцию «о неподчинении распоряжению Исполнительного Комитета о роспуске таковой». Большевистский горсовет запретил ее к печатанию.
Мэр при Керенском и при Колчаке, при красных – зав. водопроводом…
Была упразднена должность пермского городского головы. Занимавший ее эсер Александр Ширяев заявил об «отходе от партии» и устроился на работу в Союз потребительских обществ Северо-Восточного района. В 1919 году, при Колчаке, Ширяев… благополучно вернулся в кресло пермского мэра! С отступавшими белыми, добрался до Томска и поступил на работу в земство. В мае 1920 года арестован ЧК и отправлен в Пермь, где его суд оправдал. В 1920-ые годы бывший городской голова управлял пермским водопроводом и канализацией, руководил коммунальным трестом и трудился в горплане.
«Старорежимной» трезвости конец… Да здравствует трезвость «советская»!
С начала марта 1918 года в Прикамье ликвидируется Губернский комитет попечительства о народной трезвости и его отделения. Губисполком предписывает «всем уездным Совдепам по отделу народного просвещения немедленно принять по точной описи все дела, капиталы, библиотеки, их инвентарь, народные дома с их имуществом и музыкальные инструменты, где таковые имеются». «Сухой закон» действовал до августа 1925 года, милиция искала и уничтожала подпольные цеха по производству и продаже самогона. Внимания губернского исполкома удостоились созданные при обществе трезвости певческие курсы Александра Городцова:
«Нотная библиотека, находящаяся в ведении А.Д.Городцова, формально переходя к губернскому отделу просвещения при Совете Р.С. и Кр. Д., фактически остается в ведении А.Д.Городцова, коему надлежит входить со всякого рода предложениями о финансировании персонала библиотеки, о дальнейшем устройстве курсов пения, нотной грамоты, постановки народных опер и нотном издательстве – непосредственно в Губернский Отдел просвещения».
Советской власти было не до заботы об искусстве. В октябре 1918 Городцов умер в нищете. Его дом превратили в «коммунистическое общежитие». В январе 1919 года газета «Свободная Пермь» опубликовала письмо от супруги и сына Александра Дмитриевича:
«Передаем от осиротевшей семьи Городцовых глубочайшую благодарность всем сочувственно отнесшимся к постигшей нас потере: пермскому духовенству во главе с духовником покойного о. Алексеем Сабуровым, регентам и певцам хоров, многочисленным ученикам усопшего, правлению общества «Народный дом», оказавшему материальную помощь вдове ассигнованием 600 рублей и всем почтившим память безвременно погибшего труженика на народной ниве»…
В июне 1919, с приближением красных к Перми, Городцовы покинули город. Их следы теряются в Красноярске.
С пьянством большевики боролись кулаком. 15 мая Мотовилихинский исполком постановил: «Всякого появляющегося на улице в пьяном виде подвергать аресту на одни сутки, и штрафу в 50 рублей, с заменой общественными работами на семь суток». Одолеть «зеленого змия» советской власти не удалось.
